Что мне сказали голоса холмов – останется между нами, но теперь я знаю, что могу когда-нибудь вернуться в тот, принадлежавший им Самарканд, и прошептать этим жившим так давно людям: спасибо.

Моему другу и наставнику, писателю Анатолию Королеву спасибо за то, что заставил меня написать одним стихотворением больше. Ему и еще многим читателям, видимо, следовало бы также принести извинения за тот жестокий удар, что подстерегал их в конце книги. В виде слабого оправдания могу сказать, что огорчен не меньше их, но просто ничего не могу сделать – книги бы не было, если бы конец ее оказался другим.

Самым типичным вопросом, который мне пришлось неоднократно слушать после «Любимой мартышки дома Тан», был такой: откуда взялись эти факты подробности, детали, портреты? Что здесь придумано автором, а что, как и положено, взято из других книг?

Не вижу причин, чтобы в ответ не порекомендовать читателю работы, которые, кстати, попросту великолепно читаются (и которые на русский не переведены). Так, портрет величайшего из халифов Аббасидской династии – Мансура – принадлежит не столько мне, сколько американскому арабисту Хью Кеннеди («The Court of the Caliphs»). А вот описание Бармака Великолепного полностью на совести автора, как и утверждение насчет пребывания этого достойного человека среди живых в 749—751 годах, в которые разворачивается повествование. Если же кое-кто из вполне реальных и активных сегодня патрициев российской внешней политики узнает себя в некоторых чертах этого человека, то тут, конечно же, лишь совпадение.

Столь любимые Бармаком изысканно-тоскливые рассказы из жизни халифов Омейядской династии (и много других занимательных фактов) – это из другой книги, жанр которой никакому описанию не поддается: «Muhammad's People», принадлежащей перу Эрика Шредера. Леди Марианне, привезшей мне эту книгу из Бейрута ко дню рождения, – отдельное спасибо.

Если кому-то хочется больше узнать про подлинную историю знаменитой секты ассасинов (и прочитать довольно любопытные упоминания об их предшественниках, действовавших, как ни странно, как раз в серединe VIII века), то нет ничего лучше книги первого из арабистов мира – Бернарда Льюиса («The Assasins»).

Впрочем, это далеко не единственные великолепные работы о том удивительном времени. Множество книг до сих пор лежит стопками у меня на полу, еще утыканные закладками.

Крису де Бургу и Борису Гребенщикову спасибо за творчески позаимствованные у них строки, японцу Китаро – за музыку в главе «Богом данный». Кстати, его же музыка, как и отрывки из «Турандот» Пуччини и многое другое, звучит и в «Любимой мартышке дома Тан».

Иранисту полковнику Петру Гончарову спасибо – за подаренные автору имена «Заргису» и «Гисубурида», за несколько других иранских имен и еще за все то, что стоит за хорошо ему знакомым словом «Афган». Если кто-то увидит за строками «Ястреба» бледные призраки той, нашей, афганской войны, то этот человек не очень ошибется.

Хозяйке некоего розового лэптопа (на котором была сделана примерно половина этого текста) спасибо за терпение и доброту. Она проявляла их, впрочем, не вполне бескорыстно – мечтала, что в какой-то момент ее назовут женой писателя.

Момент наступил.

Мастер Чэнь

(Консультант – ученый секретарь Института практического востоковедения Дмитрий Микульский.

Стихотворные эпиграфы: к первой книге – из Фарруки, перевод И. Гуровой; ко второй книге – из Хакани, перевод М. Синельникова; ктретьей книге – из Рудаки, перевод С. Липкина.

Две строчки о Лейли – из Низами, перевод П. Антокольского.

Прочие поэтические строки переведены, стилизованы, а то и попросту написаны лично Нанидатом Маниахом.

В финальном стихотворении соавторствовали: Фарруки, Николай Гумилев и Нанидат Маниах.)